© Фото Артема Саватеева
История многодетного папы и больничного клоуна
Несколько лет назад Юра Лунин узнал о существовании больничных клоунов и захотел себя в этом попробовать. Мы поговорили с ним, чтобы узнать, чем больничный клоун отличается от эстрадного, как устроена больничная клоунада и что думают об этом близкие самого Юры.
Надо уметь среагировать, если ребенок тебе говорит: «А я умираю»
Вообще, любой клоун — эстрадный и больничный — это в первую очередь человек, который готов поиграть с ребенком, который хочет и любит это делать. Игра важна и в театральном значении, и в «детском».
Но у больничного клоуна есть значительные отличия от коллег. Я говорю про адресность, повышенное внимание и более аккуратную работу с границами.
Нельзя ворваться в любую палату, как Петрушка — эдакий отвязный дурачок, громкий и наглый, развлекающий людей летом у фонтана.
У больничных клоунов существует понятие «трансмиссия»: перед тем, как начать выход, клоун выясняет у медицинского персонала, кто в палате, в каком человек состоянии, какие процедуры проходил и так далее. И уже исходя из этой информации определяет, как работать. Например, этот ребенок после тяжелой процедуры — сейчас ему нужно что-то совсем тихое, может быть, при нем с другим клоуном поиграть, сильно не вовлекая.
Клоун должен почувствовать, с кем он вступает в контакт, предложить адекватные способы общения и не растеряться при любой, самой неожиданной реакции. Надо уметь среагировать, если ребенок тебе говорит: «А я умираю». Или кто-то может быть агрессивно настроен.
Фото Артема Саватеева
Одна из главных задач больничного клоуна — быть для ребенка безопасным взрослым. Бывает, что от своего близкого человека ребенок не получает необходимой поддержки. Давит еще и ситуация больницы, где с ним против его воли проделывают какие-то процедуры, он не хозяин сам себе, в обезличенной обстановке, ему больно. Появление клоуна — безопасного, чуткого и веселого взрослого — в такой ситуации может очень помочь.
Клоун вдруг эту систему ломает, и ребенок вспоминает: «А ведь я на самом деле Миша, которому нравится то-то и то-то, мне интересно это и это, вот это меня бесит, а это — смешно».
Программа максимум больничного клоуна: в этих обезличивающих условиях вернуть ребенку самого себя, чтобы он мог, с одной стороны, принять ситуацию и с другой — противостоять ей.
Когда приходится работать с большими группами, нужно применять и другие умения. Надо помогать главному управлять процессом, чтобы, например, дети вставали в круг, чтобы, когда откроется чемодан с подарками, не началось что-то страшное. И это не так просто сделать, когда все уже заведенные, хотят кричать, разбегаться в разные стороны и бить тебя по заднице меховым молотком.
Фото Артема Саватеева
«Больничный клоун» — это же оксюморон
Идея появилась в 2018 году. Это был кризисный момент в моей жизни, я понимал, что мне чего-то не хватает, искал себя. В этом поиске, как мне сейчас кажется, и родилось это словосочетание — «больничный клоун».
Идея клоунады мне всегда нравилась. Но цирковым или эстрадным клоуном я себя никогда не видел. И вдруг в сочетании со словом «больничный» возникло именно то, что мне было нужно. «Больничный клоун» — это же оксюморон: с одной стороны, боль, а с другой — то, как человек противостоит ей бодростью духа, улыбкой, смехом.
Стал гуглить — и попал на сайт фонда «Доктор клоун», заполнил анкету, рассказал, чем я хорош. Ответа долго не было. Оказывается, просто не набирали новую группу. Только через два года мне позвонили и пригласили на отбор.
Фото Артема Саватеева
На обучение был очень большой конкурс — примерно 17 человек на место. По анкетам в итоге отобрали 12. Сначала был кастинг.
На кастинге проверяли базовую выносливость, просили сделать несложные физические упражнения. Потом испытание на контактность: претендентов ставят в пары, просят поиграть друг с другом в какие-то игры. Следующее — творческое задание.
У нас было такое: поставили стаканчик на стол и предложили обыграть его, чем он может быть, как его можно применить. Например, он может быть феской — можно на голову поставить, или телефоном — приложить к уху. Потом было еще несколько творческих игр. Предлагали подвигаться, пройтись как-то по-особенному.
Вячеславу Полунину исполняется 71 год! Вспоминаем легендарные номера лицедея
После кастинга тех, кто понравился, приглашали на собеседование. В нем участвуют директор фонда, опытные сотрудники и психолог. Спрашивают о тебе, пытаются понять, что ты за человек, чем занимаешься, был ли опыт работы с детьми, с людьми с инвалидностью. Думаю, мой опыт работы в звуковом журнале для незрячих «Диалог» стал плюсом. Еще на собеседовании выясняют, получится ли у претендента впоследствии уделять два дня в неделю на работу в больнице.
Фото Артема Саватеева
Прошедших оба испытания приглашают на обучение. Это четыре недельных модуля. Обучение интенсивное, с утра до вечера. Модуль длится неделю, а по ощущениям — будто месяц прошел.
Учат театральному мастерству, работе с куклой, разным видам клоунады, фокусам, тому, как музыку можно использовать. Приходят медицинские работники, рассказывают, как устроена больница, чем отличаются отделения.
Несколько раз за неделю вся группа общается с психологом. Слушаем каждого, обсуждаем, кому-то психолог помогает с поиском персонажа, ощутить его, понять. Это интересная и сложная история — каков твой персонаж, где его искать и как с ним встретиться. В конце модуля — отчетный показ.
Фото Артема Саватеева
Моя аудитория — девчонки разных возрастов
Обычно после обучения тебя берут в больницу стажером. Ты в белом халатике наблюдаешь, как выступает опытная пара клоунов, потом сам работаешь с кем-то опытным и тебя оценивает кто-то из фонда. А уже потом выходишь как полноправный больничный клоун.
Настоящую клоунскую инициацию я прошел в начале апреля, когда мы в группе из семи клоунов, включая директора фонда Юлию Райскую, поехали в Ростов-на-Дону выступать в пунктах временного размещения для беженцев.
У нас было шесть выступлений. Иногда выступали на 40–50 зрителей, а были и более камерные выходы.
Мне особо понравилось выступление для пяти девочек. Это было в отеле в Ростове-на-Дону, мы в холле устраивали клоунский час. С девочками — возраст от младшего детсадовского до первого класса — еще были мамочки и бабушки. Клоунов было четверо — два парня и две девушки. И вот мы веселили эту компанию, всех подключали, музыкальные номера устраивали, пытались создать ощущение веселья и безопасности.
Там я понял, что моя аудитория — именно девчонки самых разных возрастов. У меня такой клоунский образ — дамский угодничек.
А Санек, мой коллега, он другой: в армии служил, в танке сидел. У него каска, он по ней барабанными палочками бьет и всем дает подолбасить, из шариков крутит собачек-жирафиков. Пацаны больше вокруг него вращаются. Вот так работа клоуном позволяет тебе понять свой темперамент и увидеть стороны, которые нужно в себе развивать.
А еще в этой поездке мне придумали рабочее прозвище — Рубероид, сокращенно — Рубик. Это не до конца понятный мне персонаж, но какие-то его черты уже вижу явно. Рубик — подросток, 12–14 лет, смешной своим желанием понравиться, сделать все очень хорошо, романтик. Иногда он умеет удивить, а где-то совершенно выпадает и считает ворон, может споткнуться, упасть, за это ему прилетает… У Рубика больше получается общаться с девчонками. Он пытается и с серьезными пацанами говорить на одном языке, но не получается — и это тоже смешно выходит.
Фото Артема Саватеева
РДКБ
Фонд «Доктор клоун» работает в Российской детской клинической больнице. За некоторыми клоунами там уже закреплены отделения: чтобы дети, приезжающие на длительную терапию, имели контакт с уже знакомым клоуном, а клоун понимал бы специфику именно этого отделения.
При РДКБ есть небольшая гримерка для клоунов, врачи их знают. Фонд уже проделал большую работу, чтобы донести до медицинских работников, что это хорошее, полезное начинание и надо предпринимать какие-то усилия, чтобы это явление прижилось на нашей почве. Говорят, с мая мы сможем начать полноценно выходить в больницу.
Насколько мне известно, в Израиле, например, клоун — это почти полноценный медицинский сотрудник, который сопровождает ребенка на болезненные процедуры, может его настроить перед операцией, отвлечь. У нас такого пока нет, к сожалению.
Когда клоун смывает грим
Как-то после выступления меня попросили с одной девочкой поговорить не в роли клоуна, а просто как человека. Я нос на лоб сдвинул, про себя немного рассказал, она — о себе и своих невзгодах. Я почувствовал, насколько это сразу в тебя попадает, больнее воспринимается, чем когда ты в роли. А девчонка еще такая замечательная попалась, на мою дочку похожа.
Я понял после этого, что клоунский персонаж позволяет сохранять самообладание, защищает. И чудо в том, что именно это улучшает настроение ребенка. Если бы ты пришел к нему просто как сочувствующий дядя, это была бы совсем другая история.
У меня трое детей — два парня и девочка. И вот что я вам скажу: как нет пророка в своем отечестве, так нет и клоуна в своей семье.
От фокусов моих дети быстро утомились. Правда, куклы дочке до сих пор нравятся. У меня есть сделанная из носка кукла Жмуля. Все, что она видит, для нее это котлета или сосиска. Милый, смешной и нежный персонаж.
Детям нравится, что я этим занимаюсь. Они гордятся. Все трое были на финальном концерте, который мы показывали после обучения. Выступление на них произвело впечатление. И какие-то шутки они потом долго вспоминали, и выступление каждого клоуна.
